Раду Поклитару – одна из самых известных фигур современного украинского балета. Как хореограф и основатель «Киев Модерн-балета», он изменил представление о сценическом танце и привнес новые формы в балет. Его подход сочетает традиционное и современное, что позволяет создавать уникальные постановки, где каждое движение важно.
С момента создания «Киев Модерн-балета» Раду значительно повлиял на развитие балета в Украине и за её пределами. Он превращает классические произведения в современные постановки и продолжает расширять границы балетного искусства. В стране, которая воюет, делать это чрезвычайно сложно.
В эксклюзивном интервью для UA.NEWS Раду Поклитару рассказал о предстоящей премьере спектакля «Травиата», работе в условиях полномасштабной войны и поиске путей для создания новых постановок, несмотря на сложные обстоятельства.
Самое трудное в работе над постановкой от Раду Поклитару
Я меняю либретто в одиночестве, с компьютером. Это работа, которую можно назвать просто кайфом. Ты ни от кого не зависишь, у тебя есть музыка, ты и компьютер. Ты придумываешь спектакль, мизансцена за мизансценой. Это самая приятная и беспроблемная часть работы. Никакого человеческого фактора, кроме тебя самого.
Что касается работы в зале, с годами становится тяжелее ставить, потому что уже много сделано. И когда начинаешь что-то придумывать, возникает огромный подсознательный соблазн сделать что-то из уже созданного, повториться. Вот эта борьба с самоповтором – серьезный творческий вызов. И, наверное, это самая главная борьба для меня – борьба с самим собой и своими собственными штампами.
Кадровый кризис: танцоры уезжают за границу
Что касается состава, конечно, сейчас есть большая проблема с оттоком молодежи за рубеж. Эта проблема стоит остро, когда речь идет о танцевальном театре. Мало кто об этом задумывается, но в отличие от драматического театра, у танцоров нет языкового барьера. Они как творческие личности абсолютно конвертируемы. Они говорят на языке танца без акцента в любой стране мира. То есть они приезжают и танцуют. Им не нужно выходить на сцену и бороться с освоением чужого языка.
Тем не менее, я прекрасно понимаю всех ребят, которые уезжают. Я осознаю, что мне нужно как-то противостоять этому и находить способы решения этой проблемы. Поэтому мы проводим кастинги, конкурсы, набираем ребят. После этого начинается огромная работа по воспитанию новых артистов. Ведь приходит-то не сразу готовый артист нашего театра - театра с большой историей, со своей специфической танцевальной эстетикой, которой нужно проникнуться. Это недостижимо сразу, на это нужно время.
Адаптация классической оперы Верди в формат балета
Это сильно сокращённая музыкальная версия. Подлинная оперная партитура длится более двух с половиной часов. Балет «Травиата» идёт чуть более часа – час пятнадцать. Поэтому, конечно же, это большая работа – создание новой версии известного музыкального произведения. Это я сижу и делаю в тот самый первый период креативной работы, о котором я говорил раньше – один за компьютером. У меня образование балетмейстера в белорусской консерватории. Поэтому нет проблем с чтением партитуры или клавира, и все это очень помогает мне в работе.
Что касается либретто, оно незначительно изменено на самом деле. Самая главная мысль, которая была заложена авторами оперы «Травиата», сохранена.
Идея спектакля – самопожертвование во имя любви делает эту любовь бессмертной. Эта идея не изменена. А остальное – это уже какие-то мои небольшие нововведения в сюжет. Мало кто об этом задумывается, но некоторые моменты и обстоятельства, которые в опере или драматическом театре легко показать и объяснить, используя слово, в балете практически невозможно передать языком одного лишь танца.
Например, родственные связи. Очень сложно объяснить зрителю, что мужчина и женщина на сцене это брат и сестра. Для этого надо показать родителей, детство, чтобы они выросли вместе – целая история, которая в драматическом театре заменяется простым приветствием: «Привет, сестрёнка!»
Всё это стопроцентно относится и к парам отец-сын, мать-дочь. Это просто двое мужчин или двое женщин.
По той же причине «бессловесности», заложенной в самой сути искусства танца, очень сложно передаются воспоминания или мысли о будущем. Балет – это про «сейчас», про «прямо сейчас», в этот самый момент. Если я хочу поговорить о прошлом или будущем, мне нужно прилагать совершенно небывалые режиссёрские усилия, чтобы быть понятым.
И большинство изменений сюжета в нашей «Травиате» связаны именно с преодолением этих трудностей, а не с тем, что я хочу быть обязательно оригинальным или обязательно менять ход действия первоисточника. Нет, это вовсе не цель. Цель – сделать трогательный, настоящий, глубокий и честный спектакль. Это самое сложное.
Работа над балетом «Травиата»
Что говорит Раду Поклитару о работе с Ольгой Никитиной и Дмитрием Курятой
Первое, конечно же, невероятный человеческий комфорт, который я испытываю, общаясь с этими людьми. И то, что это профессионалы высочайшего класса. Чаще всего я вообще не вмешиваюсь в их работу. Конечно, мы обсуждаем все детали.
Мы с Ольгой должны встретиться, еще раз пройтись по либретто и обсудить, когда что включается, когда что выключается, когда что появляется. Я видел некоторые фрагменты. И вы даже могли увидеть их в тизере – это подлинные фрагменты видеопроекции. Я знаю, что то, что ребята предложат мне, изначально будет очень здорово.
Если что-то не совпадет с моей идеей, я подкорректирую. Но их самоценность как творческих индивидуумов настолько высока, что в большинстве случаев не требует моей корректировки. Это здорово.
Один из моих друзей, художников, с которым я тоже много работал и продолжаю работать, как-то сказал фразу, которая успокаивает меня во многих случаях. Когда я переживал из-за очередного проекта, он сказал:
«Радушка, ну что ты переживаешь? Хуже, чем мы можем, мы всё равно не можем».
Это про Ольгу и Дмитрия. Хуже, чем они могут, они всё равно не могут. И то же самое касается меня. Я знаю, что, несмотря на все трудности, всё равно существует планка, ниже которой мне не удастся опуститься.
Работа над постановкой в условиях войны
У меня лично достаточно стабильная психика. Мне это [обстрелы] не сильно мешает, даже не очень мешает спать.
Но вот мою собаку, мне пришлось отвезти в Кишинёв и оставить там, потому что она вообще не могла спать ночью. У неё была истерика, она тряслась. А у моих знакомых французский бульдог поседел от обстрелов. Потому что собаке нельзя объяснить, что это обстрелы, что всё будет хорошо, что всё будет в порядке. Она просто боится взрывов и всё.
Что касается артистов, конечно, им всем тяжело. И несмотря на то, что наша работа начинается в пять часов вечера, после бессонной ночи они приходят немного вялые и разбитые физически и эмоционально.
Ну, а что делать? Мы работаем. Есть какие-то варианты? Просто работаем как и все. Все идут и работают, потому что нужно. Да, конечно, хочется, чтобы обстрелов не было. Но мы же не можем на это повлиять.
Работа над балетом «Травиата»
Главное достижение спектакля и ожидания от премьеры: мнение Раду Поклитару
Я не могу сказать, какое это главное достижение, потому что я ещё не видел спектакля. Посмотрю – и тогда буду знать, что удалось, а что нет. Пока спектакля нет, и он создаётся. Грубо говоря, этот коктейль замешивается, и я пока не могу себе представить конечную картину. Никогда не мог представить конечный результат. Это невозможно по диалектике Гегеля. Меня в своё время научили преподаватели по философии: полная несовместимость идеального и реального.
Конечно, когда я ещё за компьютером придумываю, в голове есть идеальный спектакль. Я его прямо вижу достаточно подробно, но никогда за все мои годы творческого пути получившийся реальный спектакль не совпадал с тем, что я себе представлял. Это просто невозможно. Всё равно получается совершенно другое.
Но я не могу работать, если у меня нет в голове идеального, придуманного наедине с самим собой и музыкой, спектакля. Он должен существовать, потому что мне нужно отталкиваться от чего-то. Посмотрим, что будет. Я надеюсь, что получится хорошо. А дальше. придёте – и вместе глянем.
Отношение к украинским деятелям искусства в мире
Конечно, всех интересует одно и то же – как вы работаете, как удаётся творить в таких условиях. Многие мои зарубежные друзья сейчас стали реже звонить. В самом начале войны они очень часто звонили и спрашивали, как мы там, что происходит. Это и европейцы, и не только.
Но в целом сейчас для украинского искусства существует некий карт-бланш. Он продолжается, и это приятно, потому что благодаря тому, что мы представляем Украину, нам открываются больше дверей, чем раньше. Это хорошо.
Люди с удивлением часто до сих пор смотрят на то, что искусство такого качества приезжает из страны, которая воюет. Им кажется, что это невозможно. А мы теперь понимаем и доказываем в первую очередь сами себе, что возможно.
«Киев Модерн-балет» отмечает 20 лет: что думает Раду Поклитару об изменениях в театре за два десятилетия
Я бы сказал, что профессиональный уровень вырос сильно. Мы все идеализируем первое поколение, и зрители первого поколения, которые видели, тоже идеализируют тех, кто был в первом составе.
Но сейчас, когда я смотрю старые записи, я понимаю, что уровень танцевания, а это главное, о чём мы говорим, а проще говоря – наш язык, вырос невероятно за эти годы. И это, наверное, главное отличие.
В целом, конечно, театр был совсем другим. Мы начинали как меценатский театр. Мы были основаны при поддержке Владимира Филиппова, украинского мецената, бизнесмена и моего большого друга.
Мы были театром, полностью зависимым от меценатства, и по ощущениям – он мог существовать, а может, и нет. Это не была государственная институция. Тогда казалось, что через год, может, мы вообще перестанем существовать. Но получилось так, что, несмотря на смену источников финансирования, театр продолжал жить, набирать спектакли, улучшать качество и репертуар.
Сейчас, оглядываясь на этот путь через 20 лет, я понимаю, что каждый шаг был важен. То, что мы имеем сейчас, и то, что было раньше – это два разных театра, точно. И по масштабу, и по качеству. Но без того первого этапа не было бы того, что мы имеем сегодня.
