UA.News продолжает цикл интервью о возвращении из депортации украинских детей, насколько серьезные последствия для всего украинского общества уже имеет и будет иметь в дальнейшем это военное преступление рф.
Публикуем вторую часть интервью Екатерины Рашевской, юриста общественной организации «Региональный центр прав человека». В котором она подробно объясняет, как россияне пытаются скрыть массовую депортацию украинских детей, манипулируя международным правом, и почему до сих пор нет отработанного механизма возвращения таких детей в Украину.
Екатерина Рашевская: Да, у них есть общая стратегия, но еще в июне этого года она отличалась. Сейчас я вижу следующий четкий тренд. Его очень заметно в последнем интервью уполномоченной путина по правам ребенка Марии Львовой-Беловой, которое она дала в начале ноября.
Итак, теперь россияне будут рассказывать, что дети оказались на территории российской федерации в связи с частными спорами.
Если это дети с семьями, то это семейные споры. Когда один из членов семьи (мама, папа, или тетя, дядя, бабушка, сестра) вывезли самостоятельно ребенка в россию. В то же время другие родственники в Украине, обычно это биологические мать или отец, были разлучены с ребенком. Например, родители служили в ВСУ, или арестованы россиянами, или в силу других обстоятельств.
Фото: Regional Center for Human RightsУ нас был кейс, когда мама просто на заработках была. Это история многих украинцев. Ну, что тут поделаешь? Это не преступление зарабатывать для своих детей. И дети были разлучены войной в Херсонской области. россияне заявили, что дети жили с бабушкой и их эвакуировали, поскольку бабушка дала согласие.
Надо всегда помнить: если детей депортировали со взрослым лицом, это не нивелирует депортацию. Это не говорит о том, что преступления нет. Депортировать можно и маленького ребенка, и взрослого человека, бабушку, пожилого человека, любого. Их можно депортировать семьей, как крымских татар вывозили в свое время целыми семьями. Их можно вывезти по одному, их можно разлучить при вывозе, как семью межевых и так далее. То есть есть много разных схем.
Почему сейчас россияне настаивают на этих семейных спорах?
Екатерина Рашевская: Потому что есть Конвенция, уже давно принятая Гаагской Конференцией по международному частному праву, относительно таких гражданских споров. Прикрываясь ею, российская федерация выступает государством, где дети просто находятся под ее юрисдикцией. Следовательно, если родители, по ее мнению плохие, она имеет право изъять ребенка и отправить его в приют. Если бабушка не справляется, то ребенка тоже можно изъять и передать в приемную семью.
россия постоянно транслирует месседж, что приемная семья лучше, чем детдом. Ну, очевидно, лучше, чем российский приют. Потому что то, что мы документируем в российских детских домах, если честно, это уже очень трудно документировать. Потому что это - реальные пытки, реальная карательная психиатрия.
Это реальная изоляция ребенка, как какого-то нарушителя, на неделю, на две, на три в одиночных блоках, изоляторах. Где ребенок не понимает ни за что он там сидит, ни пока он там будет сидеть, ни что ему там делать. Просто ребенка ломают. Это максимально травматично. У нас есть девочка Вероника, которая до сих пор не может эту травму преодолеть. А уже прошло больше года. То есть это безумные катастрофические последствия травмирования ребенка.
Но вопрос также в том, что мы документируем в приемных российских семьях. Например, Богдан Ермохин (был депортирован в россию из Мариуполя, вернулся в ноябре 2023 года) два раза убегал, два раза его било ФСБ, пока эта история не стала публичной, пока его не вернули в Украину.
Фото: Богдан Ермохин с сестройТакже у нас есть история двух мальчиков из Мариуполя, которых отдали семье из Новосибирска. Их мать - путинистка, которую еще надо поискать. Она отправляет их в лагеря типа «Авангард» (центр военно-патриотического воспитания молодежи рф), публикует фото с детьми в военной форме.
И пишет на странице в «Контакте»: «Как я горжусь, сынок» и так далее. А он в российской военной форме учится управлять дроном, прыгать с парашютом, убивать украинских солдат. И мы не знаем, хочет ли он это делать. Потому что этот ребенок был вывезен уже подростком.
[caption id="attachment_945784" align="aligncenter" width="1023"]
Фото: милитарное воспитание в российской школеЭто не значит, что возраст как-то влияет на эффективность российской пропаганды. Это очень трудно измерить. Очевидно, если ребенок совсем маленький, у него не было никакого до того сознания и знаний, то его единственное мнение то, которое ему дали россияне. Но иногда мы видели, что и подростки очень быстро ломались под российским влиянием. Потому что эти манипулятивные технологии достаточно сильны.
[caption id="attachment_945699" align="aligncenter" width="765"]
Фото: Bring Kids Back UAКакими еще методами россияне пытаются скрыть такие преступления против украинских детей?
Екатерина Рашевская: Как я уже говорила, россияне настаивают, что это внутренне семейные споры, мол, кто-то из родителей хочет в россии жить, а кто-то не хочет. А россия в таких спорах не виновата, это не международное преступление.
Второе - россияне рассказывают, что никого не удерживают. Уверяют, что сотрудничают с Катаром и возвращают детей. Зато заявляют, что Украина, якобы не дает списков таких детей. «А то, что мы список не дали вначале - это не считается», - говорят они. Напомню, что именно россия в начале не предоставила информации о вывезенных детях. И это считается просто ординарное нарушение международного гуманитарного права, это не военное преступление.
Опять же, они настаивают, что воспитание в семьях лучше, чем воспитание в детских домах. Они никогда в жизни не раскроют информацию о таких усыновлениях. А нам для того, чтобы подтвердить и посадить кого-то за незаконное усыновление украинских детей, нужно решение российских судей. Получить такое решение суда - из разряда мифологии, очень трудно. У них есть тайна усыновления, так же как и у нас.
Значит, они будут настаивать, что опекунство - в лучших интересах детей. Если честно, многие государства думают так же. Например, есть случаи, когда в некоторых европейских странах, наших детей, эвакуированных с разрешения Украины, передавали в местные семьи на воспитание. Потому что так лучше, чем они будут в приюте.
Поэтому россия будет искать своих союзников среди других стран. К сожалению, это очень сильно опасная тенденция. Потому что мы видим, что они то же рассказывают в Совете безопасности ООН, распространяют свои буклеты с пропагандой, а также с разного рода псевдо-фактами о «бомбежке детей Донбасса».
В россии есть целая комиссия при Госдуме, которая занимается расследованием геноцида «народа Донбасса». Кстати, ее идеологическая вдохновительница - Анна Кузнецова (до 2021 года была омбудсменом рф по защите прав детей), которая не понесла ответственности за депортацию украинских детей, происходившую при ней до назначения Марии Львовой-Беловой.
Как видим, россияне готовы защищаться, готовы воевать на юридическом фронте, несмотря на заявления, что юрисдикцию Международного уголовного суда они не признают. То есть, у них есть план Б. Если вдруг где-то задержат Львову-Белову, ее будут защищать до последнего, будут доказывать, что депортации не было.
Вы упоминали о том, что вернуть детей-сирот в Украину почти невозможно. И все же есть ли такие кейсы?
Екатерина Рашевская: На самом деле кейсы возвращения статусных детей, детей-сирот, детей, лишенных родительской опеки, они есть. Хотя действительно тяжелые для обработки. Здесь видим большой процент российских манипуляций.
Сначала они не признавали ту опеку, которую мы делали в Украине после начала полномасштабного вторжения. Например, россияне похищали детские документы, и приписывали другого опекуна.
Или же заявляли, что опекун - директор приюта, а не человек, который приехал за детьми из Украины. Иногда россияне заставляли родных бабушек, которые могли стать опекуном этого ребенка, проходить тест ДНК, усложняя процесс.
Были такие истории, когда ребенок попадал в российскую систему, имея родственников, например, тетю. У тети не было российского гражданства, а потому ей отказывались возвращать ребенка и устанавливать опеку. Потому что, по российскому законодательству, только россиянин может быть опекуном ребенка. А они навязали всем детям под своим контролем российское гражданство.
При этом украинцы знали, если они согласятся на российское оформление и установят опеку по российскому образцу, их уже не выпустят через границу обратно в Украину. Это стопроцентная информация. То есть, если ты соглашаешься на эту схему, ты с очень высокой вероятностью не выедешь, потому что оказываешься под постоянным наблюдением российских опекунских служб.
Был у нас случай, когда детей действительно вывезла в россию мама. Но не потому, что она поссорилась с мужем (отцом детей). Она была больна раком, поехала к своим родственникам и умерла в россии, когда уже началось вторжение. Биологический отец детей, которых он любит, хотел их забрать обратно и потратил на это очень много средств.
Он не мог выехать в связи с рядом обстоятельств, в частности потому, что для мужчин у нас затруднено пересечение границы. И россия этим очень манипулирует. Это их любимое: «Вы сами виноваты, у вас не может отец выехать за границу, пустите его к нам». Но я уверена, если они увидят, что этот отец детей - призывного возраста, который может воевать, обратно его не выпустят.
Так вот, в этой истории россияне хотели переоформить опеку на российских бабушку и дедушку, и не отдавать детей родному отцу. Детьми очень сильно манипулировали. Им говорили:«Если вы не хотите к бабушке и дедушке, то вы сейчас в российский приют поедете, а не к папе».
Но, слава Богу, там был нанят местный адвокат, который постоянно оспаривал решения местных органов власти. Дети вернулись домой. Но, опять же, они вернулись максимально травмированные и сейчас с ними работает психолог. Можно только представить, когда детей пытаются отдать в систему российских интернатов при живом отце, который хочет их забрать. Это тяжелая ситуация.
Обычно в случаях, когда у нас есть приемные дети, сироты или лишенные родительской опеки, самый надежный путь - это найти их кровного родственника. Это может быть тетя, сестра какая-то двоюродная, или же бабушка, брат - кто угодно. Чтобы они здесь оформили опеку по украинскому законодательству.
Затем документ об опеке переводится, нотариально заверяется, и это лицо едет в россию, забирает ребенка. Если эти документы не признают россияне, требуют другие, нужно вдогонку их доделывать, и в конце концов ребенка забирают.
Такие случаи были. Мы возвращали детей из Херсонского областного дома-интерната, и из Мариупольского колледжа. Возвращенный Богдан Ермохин - тоже статусный ребенок. Но вопрос в том, что это единичные случаи. И надо приложить больше усилий в случае статусных детей, нежели тех, кто имеет биологических родителей.
[caption id="attachment_945742" align="aligncenter" width="1024"]
Фото: омбудсмана УкраиныКак в целом действует алгоритм возвращения украинских детей, если он есть?
Екатерина Рашевская: К сожалению, этот алгоритм не унифицирован. Это просто невозможно в условиях, когда российская федерация манипулирует, каждый раз требуя разные документы.
Например, у того отца, который возвращал детей после смерти матери, требовали справку о том, что дети будут продолжать обучение в украинской школе на русском языке. Что является невозможным. Но эту справку пришлось в школе сделать, чтобы только детей отпустили домой. То есть иногда россияне требуют какую-то ерунду, и это усложняет процесс. Было бы хорошо, хотя бы унифицировать такой перечень документов.
Так же каждый раз это должна быть отдельная операция по вывозу детей. Иногда были такие ситуации, когда влиял личный фактор российского пограничника или фэсбэшника, который говорил: «Я вас не выпущу. Или вы уезжайте, а ребенок остается здесь, потому что он наш «русский гражданин», а у вас там война и тому подобное». Как только выходили на смену другие фэсбешники - детей пропускали. То есть вы не найдете какого-то единого ответа на вопрос.
Так же варьируется время пребывания. Кто-то за неделю забирает, а кто-то месяцами или по два месяца сидел. Потому что Львова-Белова требовала у них тест ДНК сдать. Хотя даже для россиян генетическую экспертизу назначают только в отдельных случаях, согласно их уголовно-процессуальному кодексу. Поэтому не понятно, что там делали с ДНК той женщины, но ребенка в конце концов вернули.
[caption id="attachment_945735" align="aligncenter" width="1024"]
Фото: омбудсмана УкраиныНасколько помогают посредники, в частности Катар?
Екатерина Рашевская: С Катаром стало немножко проще, стало более предсказуемо. Сначала направляется перечень детей. Из него россияне выбирают, кого готовы вернуть. Потом едет группа родителей забирать своих детей. Они возвращаются, все вместе делают красивое фото со Львовой-Беловой и с послом Катара в россии, а потом возвращаются обратно.
Часто время прохождения границы также сокращается за счет пересечения ее в Беларуси, но не всегда можно проехать через Беларусь. Кто-то возвращается через Балтийские государства или Польшу. Скажу, что очень много родителей, законных представителей, не имели документов для пересечения границы. Их нужно также изготавливать в ускоренном порядке.
Часто у детей испорчены свидетельства о рождении, на них стоят российские штампы «русский гражданин». Такие документы также нужно переделывать, чтобы пересечь границу. Этим занимаются украинские дипломатические учреждения за рубежом.
Был случай, когда мы возвращали малюсенькую девочку из теперь уже, так называемой ДНР, оккупированной Донецкой области. Ребенку было два годика, и она не имела украинских документов. Сложилось так, что мама ее родила, когда началось вторжение. Вывезти ребенка не могли. И уже когда его переместили с оккупированной территории на территорию другого государства, нужно было изготовить ему первое в жизни украинское свидетельство о рождении, чтобы пересечь границу.
Я могу привести еще много разных примеров. Вы уже видите, что какой-то логики и механизма нет. Разве что сначала родители обращаются или в компетентные органы власти, или же в неправительственные организации, такие как Save Ukraine или «Украинская сеть за права ребенка». Они им помогают и изготовить документы, и распланировать маршрут, помогают психологически, потому что нужна постоянная поддержка.
[caption id="attachment_945751" align="aligncenter" width="1024"]
Фото: Bring Kids Back UAНа самом деле, эти организации, лично, например, Дарья Касьянова, делают титаническую работу. Когда она должна быть на связи 24/7, в том числе в свой выходной день. Ночью интересоваться, прошли ли дети границу вместе с законным представителем, или их задержали. Если случается какой-то эксцесс, его нужно немедленно решать. В целом это очень сложно.
Понимаете, так не должно быть. Вот это - сфера для работы государства-посредника, которое бы смогло это все отменить, уменьшить риски, чтобы дети возвращались. Потому что возвращение травмирует настолько, как и сама депортация. Потому что ты не понимаешь, что может произойти.
У нас были случаи, когда детей снова разъединили на границе с мамой и сказали: «Вы сейчас поедете обратно, а ваша мама поедет в тюрьму». Вот, каково было ребенку в этот момент, посреди ночи? Это был случай, когда мать с детьми возвращалась из Крыма. Я не представляю, что те дети внутри чувствовали, что там происходило. В той ситуации маму отпустили, но зачем так говорить?
То есть эти российские пограничники, внешние службы и так же российские представители из детских домов, опекунских служб - это просто какие-то варвары, которые не умеют общаться с детьми. Единственная их цель - травмировать ребенка и нанести ему как можно больше ментального вреда.
Читайте также:
Как Украина возвращает детей из депортации. О роли ООН и привлечении к переговорам ЮАР: интервью Екатерины Рашевской, юристки «Регионального центра по правам человека»
Весь инсайд и актуальная информация на нашем Телеграм-канале, а также бонусы и оперативные новости.